Обыкновенный героизм

В Черновцах похоронили 27-летнего медика Владислава Трепко, который спас десятки раненых бойцов на передовой

Влад Трепко не любил давать интервью. Когда ему звонили журналисты с просьбой рассказать о буднях военного хирурга на передовой, 27-летний парень смущался: «Я всего лишь интерн… Не знаю, что говорить. Все нормально, справляемся». У Влада не было страниц в социальных сетях, он не публиковал в Интернете свои фотографии с фронта и никогда не хвастался.

— Он не рассказал бы вам о том, как по ночам при свете фонарей делал операции, как вытаскивал раненых из-под обстрелов, — рассказывает волонтер из Черновцов Ольга Кобевко. — Влад делился этим только с самыми близкими людьми — с родителями. А я видела это своими глазами. Он не сидел в тылу, всегда шел на передовую. «Там раненым прежде всего нужна помощь», — говорил. Глядя на то, какие он делал операции, ни за что не сказала бы, что это интерн. Он работал как профессиональный хирург. Главврач больницы, где он проходил интернатуру, сказал: у Влада были две руки, и обе — правые.

— Однажды Влада спросили, тяжело ли быть военным хирургом, — говорит отец Владислава Виталий Трепко. — А сын ответил: «Знаете, что такое хирург? Это когда вокруг бомбят, стреляют, а ты прикрываешь раненого и продолжаешь операцию. Не нужно совершать подвигов. Просто делай свое дело». Это было его жизненное кредо.

«Какой отпуск? Там нужно людей с того света вытаскивать»

Прошлой осенью Владислав Трепко приехал в отпуск в родные Черновцы. Тогда журналисты местного телеканала «Чернівецький промінь» уговорили парня на интервью. Первое и, как оказалось, последнее в его жизни.

*Когда Владислава призвали в армию, он мог не ехать на фронт, поскольку учился в интернатуре. Но парень отправился на восток не раздумывая

«Меня зовут Влад Трепко, — смущаясь, сказал на камеру молодой врач. — По факту я сейчас военный хирург. Хотя еще недавно, полгода назад, был врачом-интерном. Но 20 марта 2014 года моя жизнь полностью изменилась.

Я пошел на фронт. Узнал, что такое дружба, боевые побратимы. Увидел раненых. У кого-то ранения полегче, у кого-то — очень тяжелые. Но знаете, что меня поразило? И те, и другие улыбаются. Для них ранение — это билет домой. Я их оперирую, а они спрашивают: „Так когда домой?“ И они счастливы.

Но ты не можешь помочь всем. И это расстраивает больше всего. Бывают настолько тяжелые ранения, что ничего не можешь сделать. О них говорят: „несовместимые с жизнью“. Представьте рану размером с пятикопеечную монету. Через нее можно увидеть небо. А у нас даже нет необходимых препаратов и диагностической базы…

Спасают волонтеры. Восхищаюсь смелостью этих ребят. Недавно прорвались через окружение и привезли нам три тонны продуктов, медикаменты, даже дизельный генератор. Представляете? Я очень за них боялся. Ребята рисковали жизнью, чтобы помочь нам. Вот это настоящие герои».

В заключение Влад сказал: «Война — это страшно. Там есть и хорошее, и плохое. Хорошее — это настоящая дружба, преданность. Но есть и смерть. Наверное, такой опыт некоторые хирурги не могут получить за всю свою практику. Но иногда мне кажется, что лучше бы у меня этого опыта не было…»

— Уже во время похорон я увидел его отпускное удостоверение, — тяжело вздыхает отец Владислава Виталий Трепко. — Там написано, что он должен был отдыхать до 14 февраля. 12 февраля, когда случился тот злополучный обстрел, сын мог находиться дома. Но ему позвонили с фронта: «Влад, начинаются активные боевые действия. Мы тебя ждем». Сын собрал сумку и поехал. «Папа, какой отпуск? — сказал. — Там нужно людей с того света вытаскивать».

— Медицинское подразделение получило задание эвакуировать наших ребят из-под Дебальцево, — рассказывает областной военный комиссар Виталий Чурай. — Опорный пункт для раненых был под Логвиново. Когда Владислав Трепко ехал туда, он попал под гранатометный обстрел. Ранения, которые получил молодой хирург, оказались смертельными.

Владислав Трепко погиб как герой. Он спасал раненого с тяжелой травмой позвоночника.

— Как нам рассказали побратимы сына, все были уверены, что тот боец уже «двухсотый», — вспоминает Виталий Трепко. — Но сын под пулями прямо в поле «запустил» его сердце, погрузил раненого в машину «скорой» и пообещал, что он будет жить. Когда их машину начали обстреливать, Влад накрыл собой раненого бойца, продолжая оказывать первую помощь.

«В больнице, где совсем не осталось врачей, Влад с тремя коллегами оказали помощь пятистам (!) раненым»

— Владислав мог не только не выходить из отпуска, — говорит декан факультета последипломного образования Буковинского государственного медуниверситета Валерий Пашковский. — Он вообще мог не ехать на фронт, поскольку учился в интернатуре. Одновременно поступил в магистратуру по специальности «Хирургия». Мог получить отсрочку. Но не стал этого делать.

— Когда сына забрали в армию, мы были уверены, что он на учениях, — признается мама Влада Нина Трепко. — Так прошел один месяц, второй, третий… Сын говорил, что находится в безопасности, но я волновалась. Понимала, что рано или поздно он попадет на восток. А однажды попросила: «Сыночек, ты хоть приблизительно скажи: когда вас могут туда отправить?» Возникла пауза. «Мам, я… уже давно тут», — признался Влад.

— С тех пор сын уже не скрывал, где он и чем занимается, — вспоминает Виталий Трепко. — Бывало, звонил даже во время обстрелов. «Что там за шум? — спрашиваю. — Почему так плохо слышно?» «Да нас тут сейчас обстреливают из „Градов“, — отвечал. — Мы залегли, и я с тобой разговариваю». Мог рассказать, кого и при каких обстоятельствах ему удалось спасти. Помню, позвонил и радостно сказал: «Папа, тут один офицер раненый лежал. Все махнули на него рукой — мол, не жилец. А я его „запустил“, представляешь?! Сейчас он в больнице, идет на поправку». Я ужасно боялся за Влада, но в то же время меня переполняло чувство гордости. «Какой у нас мальчик вырос», — говорил жене. И мы вдвоем плакали.

— Рассказывая о профессионализме этого парня, его родные и волонтеры не преувеличивают, — говорит заведующий отделением Черновицкой областной клинической больницы Андрей Бочаров. — Когда Влад с ребятами приехал в одну из больниц в Донецкой области, там оставался только главврач. Не было ни врачей, ни медсестер. Кто-то из персонала сбежал в Россию, кто-то — в другие регионы Украины. В больницу привозили десятки раненых, но лечить их было некому. Увидев это, Влад с тремя коллегами взялись за дело. Вчетвером они оказали помощь пятистам (!) раненым, которые находились на всех этажах в палатах и коридорах.

— Влад никогда не жаловался, — вспоминает Нина Трепко. — Но я знала, что он скучает. Сын очень любил свою семью: нас с мужем, двух братьев и сестричку. Как-то раз признался, что соскучился по учебе, хочет вернуться к своим книгам. «Скоро вернешься, сынок», — говорила ему. Я жила надеждой, что когда-то этот ужас закончится и у нас все будет хорошо. Как раньше. Сын хоть и был далеко, но я чувствовала, что он со мной. Однажды мы с Владиком говорили о том, как друг по другу скучаем, и я сказала: «Сынок, посмотри на солнце. И я сейчас на него посмотрю. И так мы встретимся взглядами». С тех пор мы с ним часто смотрели на солнышко. Я и сейчас на него смотрю (голос женщины дрожит). Смотрю и… вижу глаза сына.

Последний раз мы разговаривали 12 февраля. Влад не мог долго говорить — видимо, там, где он находился, ситуация была очень тяжелой. Я успела только сказать: «Сынок, через два дня перемирие!» Он в ответ вздохнул: «Мам, какое там перемирие…» Вечером включаю новости — а там рассказывают, что боевики разбомбили два медицинских автомобиля. У меня подкосились ноги. По телевизору не называли фамилий, но я почувствовала, что с сыном беда. «Влада больше нет», — сказала мужу. Виталик начал звонить сыну, но абонент был «вне зоны доступа». Помню только, как я кричала… В тот момент часть меня умерла вместе с сыном.

— Побратимы Влада сказали, что, после того, как его ранили, он еще минут пятнадцать был жив, — продолжает Виталий Трепко. — «Ему нельзя было помочь, — осмотрев раны, сказал хирург. — Человека с такими ранениями мог спасти разве что сам Влад». К сожалению, когда сына ранили, рядом с ним не было врача…

*Влад Трепко с волонтером Ольгой Кобевко. «На фронте Владика называли ангелом войны», — говорит девушка

— Влада на фронте называли ангелом войны, — говорит волонтер Ольга Кобевко. — Мы познакомились с ним прошлым летом, когда я приехала в зону АТО. С тех пор регулярно созванивались. В октябре я везла Владика домой — в отпуск. Познакомилась с его замечательной семьей. В день, когда он погиб, я как раз к нему ехала — везла медикаменты и бушлаты. Приезжаю — а Влада уже нет. И я опять везла его домой… Это была самая тяжелая поездка в моей жизни.

После гибели Владислава его младший брат, шестнадцатилетний Вадим, решил стать врачом. Уже в этом году он будет подавать документы в медицинский. Хочет, как и брат, спасать человеческие жизни.

На днях родителям Влада Трепко позвонили побратимы сына.

— Ребята только вышли из Дебальцево, — рассказывает Нина Трепко. — «Простите, что не уберегли вашего сына», — сказали. «Ребята, вы, главное, себя берегите, — отвечаю. — Берегите себя для ваших родителей». Еще они сказали, что боец, которого во время обстрела накрыл собой наш Владик, пошел на поправку. Врачи говорят, будет жить. Значит, последнее желание сына исполнилось.